Главный архитектор Симферополя Борис Белозерский украсил город домами, в которых ярко отразилось «время больших ожиданий»: конец 20-х – начало 30-х годов минувшего века.
КРАСИВО ТО, ЧТО ЦЕЛЕСООБРАЗНО
Белозерский получил отличное базовое образование: окончил Петроградский институт гражданских инженеров и успел проучиться год в Академии художеств. Однако все планы спутали бурные события 1917 года: Первая мировая война, Октябрьская революция…
С установлением советской власти Борис Иванович отправился в Крым. Толкового специалиста заметили и в 1926 году назначили главным архитектором Симферополя. Здесь, как и во всей державе, широко разворачивалось социалистическое строительство. Его идеология базировалась на программе большевистской партии, намеревавшейся раз и навсегда решить «важнейший вопрос материального благополучия трудящихся» – жилищный.
«Страна-подросток» переживала свойственные возрасту метаморфозы, самым ярким проявлением которых стал конструктивизм. Это мощное течение авангарда захватило и зодчество. На смену вычурному модерну пришли сугубо геометрические формы, выявляющие суть объекта, строгость и лаконичность его облика.
Провинциальный маэстро не впадал в крайности столичных революционеров-культуртрегеров. Воспитанник классической школы Белозерский крайне осторожно относился к новомодным веяниям и умело приспосабливал их к реалиям жизни и психологии горожан.
ОРИЕНТАЛЬНОЕ КАПРИЧЧИО
Название произведения композитора Алемдара Караманова переводится как «восточный изыск, каприз». Многозначность творчества «главы консерваторских модернистов» точно определяет суть первых опытов Белозерского.
В середине 1920-х годов симферопольская власть озадачилась проблемами цыганской слободки: скученность, антисанитария, неподконтрольность… Желая продемонстрировать лояльность к столь сложному контингенту, горсовет принял решение переселить цыган из хибарок в нормальное жильё. В течение двух-трёх лет вокруг пока ещё только размеченного парка близ шоссе на Севастополь расположились полтора десятка домиков. Островерхие башенки придавали им готические очертания.
Казалось бы, опять модерн! Но певец социалистического строительства сумел вклинить в него мелодии новой эпохи. Внимательный глаз увидит в лепных картушах орудия кузнечного ремесла, которым славилась цыганская слободка: наковальня, укреплённая на колоде, заботливо прислонённые к ней клещи и молоток. Однако в последний, видать, момент скульптору велели приставить к молотку серп, и эмблема СССР получилась… опрокинутой.
Хотя идеологическое начальство кощунства в этом не узрело, судьба всё равно сделала кульбит. Цыганский табор оставили в покое, а в новеньких особняках обосновались руководители близлежащих предприятий и крупные чиновники. Одну из квартир занял партийный функционер Сабит Караманов. В 1934 году у него родился сын Алемдар, впоследствии лидер советского музыкального авангарда и автор мелодии крымского гимна.
ЖИТЬ СТАЛО ВЕСЕЛЕЕ
Пользуясь возможностями новой экономической политики, допускавшей элементы рыночных взаимоотношений, главный архитектор Симферополя организовал кооператив для строительства жилого дома на пять семей. В компанию пригласил представителей местной интеллигенции, имевших желание и средства улучшить своё благосостояние. Поскольку таковых оказалось даже больше, чем предполагалось, Белозерский запланировал два здания. В 1927 году на тихих улицах появились элегантные коттеджи. Уважаемые люди обзавелись уютными двухуровневыми квартирами с отдельным входом и собственным двориком.
Поскольку народная власть несколько ослабила идеологический диктат, автор вновь обратился к столь любимому старорежимными «спецами» модерну. Он угадывается в львиных маскаронах, готических мансардах, застеклённых дверях, снабжённых шикарными бронзовыми ручками. И ещё отражается в окнах – круглых, овальных, восьмигранных... Складывается впечатление, что и стёкла в них особенные. Дома с волшебными окнами – так называют их романтически настроенные краеведы.
Ещё интереснее были интерьеры. В частности, личные апартаменты Борис Иванович облагородил деревом. Панели, лестницы, перила изготовил его отец, мастер-краснодеревщик.
«МЫ НОВЫЙ МИР ПОСТРОИМ…»
Во все времена «отечества отцы» понимали: если театр начинается с вешалки, то город – с вокзала. Идущая от него улица должна была стать визитной карточкой Симферополя. Ещё в 1911 году Дума постановила: «В память 50-летия освобождения крестьян наименовать бульвар именем императора Александра II». Впрочем, тогда тут расстилался пустырь. Первые деревца высадили в 1922 году комсомольцы. Сквер получил имя Ленина.
А спустя 10 лет на примыкающей к парковой зоне площадке появилось внушительное здание – три трёхэтажных куба. Конструктивизм в чистом виде олицетворял революционную аскезу. Единственным украшением центрального корпуса была надпись: «Дом в память 1905 года». Здесь поселили осевших в Крыму ветеранов революции 1905-1907 годов, Октябрьской революции и Гражданской войны. Отопление печное, но в каждой квартире имелись балкон, туалет и водопровод – шик, блеск, красота!
Легенда гласит, что в фундамент и стены дома, предназначенного для разрушителей старого мира, легли камни от взорванного собора Александра Невского и могильные плиты, свезённые с древних кладбищ. Вполне возможно: советская власть, стремясь в светлое будущее, отвергала тёмное прошлое.
КИПИТ НАШ РАЗУМ
К концу 1920-х годов в стране наступило относительное благополучие. Его символом в Симферополе стал дом Консервтреста (так называлась организация, ведавшая соответствующими предприятиями). Продукция крымских заводов пользовалась повышенным спросом, и денежная контора решила расщедриться.
В 1928 году на центральном перекрёстке выросло представительное здание. Его фасады Белозерский исполнил в неожиданном для южной провинции стиле северного модерна. Серая штукатурка напоминала мрачноватую скалу, облицовка под камень создавала эффект массивности, а высокие аттики – возведённые над карнизом декоративные стенки – выглядели, как крепостные зубцы с бойницами.
О том, что обитают здесь не суровые рыцари и их прекрасные дамы, а простые советские люди, сообщали выразительные барельефы. Мускулистый кузнец сделал обод на деревянное колесо, но здоровенная шестерня олицетворяет индустриализацию. Женщина-татарка в традиционной шапочке-фесе прижимает к груди гроздь винограда, а у её ног – корзина, полная ягод. Усталый крестьянин неосторожно держит серп у самой шеи. Он связал пшеничный сноп и намерен отдохнуть – выпить молока из кринки.
Под стать форме было и содержание. Труженикам Консервтреста пришлось испытать на себе все нюансы грандиозной идеи обобществления быта. За весьма солидной наружностью дома-коммуны скрывалось убогое существование: семьи жили в очень маленьких комнатах, кухни и санузлы были общие.
«ПАРТИЯ – НАШ РУЛЕВОЙ»
В 1934 году в Москве состоялся XVII съезд Коммунистической партии – главное политическое событие страны. Крымская АССР преподнесла «съезду победителей» подарок – дом правительства. Здание олицетворяло торжество конструктивизма как символа величайших перемен в политике и экономике, в обыденной жизни и человеческой психологии.
Контур фасада рождал образ большого корабля, экипажем которого стали местные «кормчие». Восемь пятикомнатных квартир со всеми мыслимыми в ту пору удобствами, включая зимний сад на крыше, обеспечивали комфортные условия жизни для первых лиц республики, их чад и домочадцев.
Белозерский находился в зените славы и не считал нужным сдерживать полёт фантазии. Геометричный монолитный облик своего творения зодчий дополнил оригинальными деталями: самая высокая – четырёхэтажная часть завершается помещением, похожим на кокетливую шляпку; плоскую кровлю венчает беседка-ротонда; в ограждении полукруглой террасы проглядывает античный меандр.
Удивляет хорошая сохранность дома, чего не скажешь об участи его первых жильцов: почти все они были репрессированы в 1938 году. Такая же судьба постигла и главного архитектора Симферополя. Эпоха экспериментов завершилась…
Кирилл БЕЛОЗЁРОВ
