Уроженка Евпатории Александра Дэланнуа – успешная пианистка и педагог. Почти 30 лет она трудится концертмейстером в консерватории Экс-ан-Прованса во Франции, но каждое лето старается посещать родной Крым, где началось её творческое становление. В интервью «Крымской газете» миссионер русской культуры в Европе рассказала о том, зачем подарила родной Евпатории рояль педагога, как восприняла известие о воссоединении Крыма с Россией и почему регулярно возвращается на Родину.
ПОДПИТКА КРЫМОМ
– Александра Брониславовна, будучи гражданкой Франции, вы регулярно посещаете Крым. Насколько важна для вас эта связь с Родиной?
– Без Родины и без человеческих связей с ней для меня невозможно продвигаться по жизни. Интернет, телефон, конечно, немного помогают. Но в период ковида я так ясно поняла высокую ценность живого общения. Мне важно, чтобы у меня была возможность ездить, общаться, делиться впечатлениями в реальности, а не в виртуальном мире. Я всегда прошу своих одноклассников – крымчан поклониться Чёрному морю. Я родилась в Евпатории, где жила почти до четырнадцати лет. У меня была музыкальная семья. Мама преподавала в музыкальной школе, папа руководил духовым оркестром и был занят как музыкальный педагог. Я не мыслю будущего без связи с Крымом, с Россией. Мне необходима эта подпитка. С 1992-го, когда я переехала во Францию с супругом, все каникулы мы проводили в Крыму. За эти годы связь прервалась только один раз из-за пандемии ковида.
– По времени ваш переезд фактически совпал с распадом Советского Союза…
– На тот момент я занимала очень хороший пост в Академическом музыкальном училище при Московской государственной консерватории имени Чайковского, известном как Мерзляковка. Но мой муж работал музыкантом в великом Оркестре де Пари. И переезд для меня был шагом вперёд, потому что во Франции я имела возможность общаться с выдающимися музыкантами, слушать их, чего прежде в моей жизни не было.
– Насколько легко было в Европе продолжить профессионально заниматься любимым делом?
– Поскольку я работала концертмейстером в Мерзляковском училище, для меня было нормальным продолжить эту работу во Франции. Но в России я также занималась частной педагогической практикой. И вообще, по своему нутру я педагог. Можно сказать, что любовь к педагогике впитала с молоком матери. И никогда не думала, что, начав работать во французской консерватории как концертмейстер, в силу тамошних особенностей фактически лишила себя возможности там же преподавать, притом что в частном порядке у меня постоянно были ученики. Педагогика – это всегда творчество. Сейчас у меня занимается ученица, которой за семьдесят лет. Я получаю от неё такой «допинг»! Она так живо реагирует на всё!
– Интересно, что же подвигло человека в таком возрасте заняться игрой на фортепиано?
– В Европе активно ведутся научные разработки, доказывающие, что музыка помогает включать оба полушария мозга, что особенно важно для пожилых людей. Плюс координация, а ещё благостные звуки. Занятия музыкой в данном случае можно рассматривать как способ сохранить здоровье. Но в таком возрасте не у всех есть желание заниматься. Одно дело просто услышать, что игра на музыкальном инструменте может помочь, а другое – приложить соответствующие усилия. Когда я узнала, что у этой ученицы дома электрическое пианино, и объяснила ей, почему важно заниматься на акустическом инструменте, она тут же купила себе нормальное пианино. Это показало, что к делу она относится серьёзно.
ВОЗРОЖДЕНИЕ ТРАДИЦИИ
– А много ли студентов из России обучается в консерватории, где вы работаете?
– Педагогов больше! Я на лестнице в нашей консерватории встретила пианиста, который занимался в классе моего педагога (смеётся). Работала у нас музыковед, с которой я училась в России, сейчас работает певица, дочь преподавательницы из Мерзляковки. Итого нас четыре человека из Москвы, и все из Мерзляковского училища. Почему мало студентов из России? Обучение в нашей консерватории не даёт права получить вид на жительство. В начале века две девушки из Москвы с прекрасными голосами поступили к нам, но были вынуждены каждые три месяца покидать страну, чтобы вновь въехать. Хорошо, что нашлись меценаты, которые помогли им с жильём. Но это, конечно, было мучение.
А ведь вокалисту, которому, например, надо исполнить партию на французском, совершенно необходимо слышать язык, находиться среди его носителей, чтобы, в конце концов, почувствовать ауру языка. Почему те же французы или немцы с трудом обращаются к русской вокальной музыке? Они боятся, вокруг них никто не говорит на русском. А если бы они чаще приезжали в Россию, если бы здесь, в той же Евпатории, например, организовали такую вокальную стажировку, посвящённую русской музыке, они бы с удовольствием вслушивались в русскую речь.
Я обожаю немецкого тенора Йонаса Кауфмана. Он поёт на всех языках, кроме русского. Я не могу себе представить, что так происходит потому, что он не любит русскую музыку. Мне кажется, у него просто не случилась встреча с коллегой (дирижёром ли, пианистом, коллегой-вокалистом), которая бы подвигла к исполнению русских романсов и арий.
– В этом году при посредничестве активистов общественного движения «Штаб архитектора Генриха» вы приобрели на собственные средства и передали в дар Евпатории рояль вашей покойной учительницы Элаиды Лобачёвой (Терещенко). На этом инструменте в читальном зале местной центральной биб-лиотеки вы сыграли бесплатный концерт, где вместе с вами выступили ваши друзья, в том числе лауреат международных конкурсов певица Екатерина Годованец и заслуженный артист Крыма скрипач Алексей Гуляницкий, сын известного дирижёра Алексея Гуляницкого.
– Этот концерт я посвятила светлой памяти Элаиды Ивановны. Не всегда удаётся выступать с близкими тебе музыкантами, а для меня это важно. И пусть концерт получился почти без репетиций, но я хорошо знаю Катю и очень люблю с ней играть, как и с Алексеем. Для меня это возрождение лекций-концертов, которые всегда проводились у нас в музыкальной школе. Надеюсь, что удастся всё-таки воскресить эту традицию. Теперь уже в стенах библиотеки имени Пушкина, в этом отмеченном Богом месте, связанном с именами своих замечательных создателей – евпаторийского городского головы Семёна Дувана и архитектора Павла Сеферова. Мне очень хочется, чтобы на этих концертах неизменно присутствовали дети (и в качестве участников, и в качестве зрителей). Для меня проведение таких концертов в библиотеке было бы потрясающим стимулом во время визитов в Крым.
Что же касается истории с приобретением и передачей рояля в дар Евпатории, то это было спонтанное и вполне искреннее желание разместить инструмент там, где можно было бы проводить концерты. После ухода моего любимого педагога встал вопрос, что делать с её роялем, который в своё время помог мне подготовиться к успешному поступлению в престижный музыкальный московский вуз. Это моя судьба…
ВАКУУМ СТРАХА
– Вместе с вами посетить Крым и выступить здесь хотела ваша бывшая студентка, которой в итоге родители ехать сюда не разрешили…
– Увы, это понятно. Во французских СМИ ситуация вокруг Крыма освещается весьма односторонне. Кроме страха там ничего не транслируют. И если молодые ничего не боятся (да и особо всё это не слушают), то их родители, люди пятидесяти-шестидесяти лет, относятся к этой информации иначе. Кроме того, они хорошо помнят холодную войну. К сожалению, помнят и о связанных с этой войной страхах. А вот благодаря кому и чему произошло, например, объединение Германии, не помнят. Даже немцы!
– Как вы относитесь к изоляции России и санкциям, которые уже несколько лет подряд Евросоюз пакет за пакетом принимает в отношении нашей страны?
– Я абсолютно против санкций. Считаю, что любая изоляция против и человека, и человечества вообще. И это, кстати, наглядно продемонстрировал ковид. Достаточно было полгода прожить в изоляции, чтобы понять: закрытие общения – это не выход из положения. Для меня невозможность сесть на самолёт и полететь стала отсутствием всякой свободы в Европе.
– Как вы оценили бы так называемую культуру отмены, которую поспешили провозгласить на Западе в отношении русской художественной культуры?
– Конечно, это абсурд. Я даже не могу сказать, что это меня возмущает, поскольку как может возмущать глупость? Это совершенно неприемлемо. У нас на уровне нормального бытового общения я этого не чувствую совершенно. Например, в консерватории мне предложили в следующем учебном году сделать русский концерт (чего, кстати, до сих пор не предлагали). И я, понимая, что всем студентам будет трудно петь исключительно на русском, предложила со своей стороны сделать этот концерт русско-итальянским.
Нормальные европейцы, которые знают нашу страну, нашу музыку и общались с русскими интеллигентными людьми, воспринимают «культуру отмены» с закономерным недоумением. А тех, кто знает о ситуации в России по сообщениям СМИ, я спрашиваю, бывали ли когда-нибудь они в России, на Украине, в Крыму. Если нет, то о чём мне с ними говорить? Если же люди искренне хотят узнать положение дел, будем общаться. Мои соседи, например, очень недовольны реакцией Запада на действия России. И они совершенно не хотят американского влияния, понимая, какие кандалы им уготованы.
В то же время есть мои близкие друзья, которые не бывали в России, им я каждый день посылаю из Крыма фотографии. Они обрадовались, когда я сообщила, что в этом году еду на Родину. Но, когда узнали о ситуации с бывшей студенткой, которой родители не разрешили поехать со мной, признались, что если бы я предложила им отпустить со мной их дочь, то они, наверное, поступили бы так же.
Увы, людям не дают возможности посмотреть правде в глаза, вместо этого создавая в сознании вакуум страха. Надо сказать, это весьма изощрённый метод одурманивания, который было бы неправильным сравнивать даже с воздействием наркотиков. Это какая-то неизвестная пока субстанция. И ещё неизвестны механизмы, позволившие бы нейтрализовать влияние, которое эта вязкая информация оказывает на массовое сознание.
Но я считаю, что наша миссия – как можно больше рассказывать во Франции о России. И я буду рассказывать о том, с чем столкнулась здесь, и только в позитивном ключе. Потому что не вижу никакого негатива, будучи по натуре позитивным человеком. Но я и во Франции стараюсь не обращать внимания на какие-то отрицательные вещи.
– Как вы восприняли новость о воссоединении Крыма с Россией?
– Очень позитивно! Я даже отдалённо не могла себе представить, что со временем это может вылиться в такой конфликт. Потому что мы всегда были вместе, я никогда не думала, что Украина и Россия – разные миры.
Когда после 2014 года я приезжала в Крым, то видела здесь только развитие и улучшение. И тогда было тяжело представить, насколько сильно могут возненавидеть русских, насколько одни люди могут не любить других. И на этом фоне меня поражает, с каким пониманием к этому относятся в России.
Как гражданка Франции я не чувствую здесь никакой ненависти, с которой относятся к русским поляки или украинцы. И вообще, развивать ненависть к кому угодно и жить в этой ненависти – это идти против Бога. Для меня это абсолютно непонятные вещи.
Беседовал Алексей ВАКУЛЕНКО
