Кубок, польза и стихи
Казалось бы, ну какие могут быть стихи в век повсеместного прагматизма? А вот нет! Уж чего-чего, а лирики из нашей жизни, по счастью, не убывает. О Крыме, пользе поэзии для жизни и оригинальной издательской стратегии мы беседуем с Аллой Поспеловой, главным редактором издательства «СТиХИ», единственного, пожалуй, в стране, издающего за свой счёт исключительно поэтические книги.
«Мы любим Крым»
– Насколько прочна ваша культурная и личная связь с Крымом?
– Мы любим Крым. В девяностых и нулевых, когда всё в стране выглядело безнадёжно и бесперспективно, мы мечтали о домике на море где-нибудь подальше от современных нам тогда гопников и челноков, продажных милиционеров и пьяного правительства. Объездив моря и океаны, мы на каждом примерялись и приценивались к жилью, и везде не хватало чего-то, в основном театров и музеев.
В Италии, где их достаточно, было почти повсеместно очень грязное море. Мы уже думали, что придётся волевым решением просто выбирать между Канарами и югом Италии. Но прозвучала мюнхенская речь, и мы поверили, что Родину перестанут распродавать оптом и в розницу. И, надеюсь, не ошиблись. А потом домой вернулся Крым. Мы приехали сюда и поняли: музеи, раскопки, лекции, природные памятники, научные и культурные фестивали, чистое море – это то, что было нам необходимо, и всё это есть у нас дома. Теперь мы крымские дачники, и по восемь-девять месяцев в году ждём свидания с Чёрным морем.
– Ваше отношение к полу-острову после 2014-го изменилось?
– До 2014 года мы даже на фестивали сюда не ездили. Дело в том, что я, дочь русского офицера, ещё в советское время была очень раздосадована тем, что Крым и Южная Сибирь отданы республикам, не имеющим к этим территориям никакого исторического, культурного и героического отношения. А когда Союз распался и Крым ушёл вместе с Украиной, я очень расстроилась. А потом, пересекаясь с украинцами в разных частях мира и слыша их русофобские высказывания (которые появились задолго до 2014-го), я не находила в себе сил и желания ехать в наш Крым, который был от нас отторг-нут. Но вот после 2014-го решение ехать в Крым было бесповоротным. И вот мы каждый год здесь.
«Тексты в столбик»
– Целесообразна ли поэзия сама по себе?
– Поэзия, как и любое искусство, реализует у человека высшие потребности в обучении, саморазвитии, самореализации, потому для каждого пишущего она жизненно необходима.
Необходима ли современная поэзия для окружающих? Конечно, нет, потому что их эстетические потребности, потребности в саморазвитии закрывают произведения авторов прошлого, классиков. Когда же мы покинем ряды «современников» и отправимся бродить по асфоделевым лугам (в греческой мифологии это место для душ умерших, не заслуживших Элизиума (рая) и недостаточно нагрешивших для Тартара (ада). – Ред.), нам будет глубоко безразлично, помнят нас или забыли.
Поэтому поэзия целесообразна для каждого пишущего, а для читающих чаще всего целесо- образна поэзия прошлого. То же, что называется актуальной поэзией, поэзией в высоком смысле не является, как не является искусством надпись на заборе: «Secundinus cacator» (лат. «Паршивец Секундин») – или её современные аналоги. Это, скорее, объект исследования антропологии. Модное ныне «проговаривание травмы» – прекрасный терапевтический приём, приносящий пользу как пишущему, так и читающему. Особенно если читатель пережил, но психологически не проработал схожие ситуации. В таком случае подобные вирши могут оказать некоторый целебный эффект, только к поэзии эти «тексты в столбик» отношения не имеют.
– Насколько верно вести речь о пользе поэзии, что называется, для жизни?
– Польза – понятие очень утилитарное. В декоративно-прикладном искусстве польза вещи – в самой вещи, а декор делает или не делает её предметом изучения искусствоведа. Утилитарная поэзия – это что? Поздравления к праздникам, надписи в альбоме, сценарии свадеб и юбилеев, агитки, наконец? Это, бесспорно, нужные вещи, но это не поэзия. Поэт-патриот (как и поэт-предатель) при высоком накале событий обязательно будет писать на острые темы, просто чаще всего это будет не поэзия.
– Насколько справедливо выделять в целое направление в массиве современной русско-язычной лирики так называемую Z-поэзию?
– В истории мировой литературы (не только отечественной) такие явления происходят постоянно при любом сдвиге «тектонических плит». У нас в стране и все крупные войны, и все великие стройки вызывали поэтический подъём. Осталось ли что-то в литературе от этих поэтических всплесков? Осталось, и количество сохранившихся произведений прямо пропорционально масштабу события, их вызвавшего. При этом я считаю, что одинаково неверно выделять «Z-поэтов» и «нетвойняшек» в отдельные кластеры. Среди тех и других есть сильные и слабые поэты. Сильные писали до, даст Бог, будут писать и после, а слабые и сейчас оказываются в сборниках только для количества.
Преодолеть «зияющую пропасть»
– И вы, и ваш муж Арсений Ли поэты, но, в отличие от коллег по цеху, при этом чрезвычайно заняты издательской и образовательной деятельностью.
– Это началось довольно давно, когда в свои 22-23 года я уже вела поэтическую студию в клубе «Ключ» при екатеринбургском комитете по делам молодёжи. А то, что это стало шириться, связано с нашим профессионализмом, который в любой сфере всегда заметен, особенно на фоне дилетантизма. Поэтому нас всегда без каких-либо просьб с нашей стороны поддерживали залами, рекламой, бумагой, деньгами как частные лица, так и организации. Сейчас основная работа издательства делается при частной материальной поддержке и волонтёрской помощи. Мы заметно расширили выпуск книг, открыли студию, учредили и проводим Кубок издательства и другие конкурсы, устраиваем фестивали и так далее.
– «СТиХИ» – единственное издательство, продвигающее современную поэзию. Продвижение – это же не только выпуск книг?
– Мы продвигаем и поэзию, и наших авторов вообще. Продюсерским центром нас назвать нельзя: продюсирование – это бизнес, а бизнес должен приносить деньги. Мы же работаем бесплатно.
Да, мы делаем для наших авторов и для их продвижения намного больше, чем делают даже издательские «монстры». Проще сказать, что столько, сколько мы, в стране и на постсоветском пространстве для поэтов не делает никто. Потому что есть те, кто организует рецензии, но это обычно рецензии в одном-двух СМИ. Такого охвата, как у нас, нет ни у кого. Есть те, кто проводит презентации, но часто это презентации на пять-пятнадцать человек, а не полные залы, как у нас. Но нет никого, кто возит книги по всей стране (и за рубеж), представляет большинство новинок на каждом мероприятии, рассказывает о книгах и читает стихи из них. Поэтому наши книги распространяются рекордными тиражами. Но мы не продюсерский центр хотя бы потому, что не обязуемся ни перед кем из авторов их продвигать. Да, мы продвигаем всех до тех пор, пока люди выполняют свою часть договора, а она весьма проста: не говорить о нас неправду и не забывать упоминать, кто издал им эту книгу. Нарушение любого из пунктов не влечёт за собой ничего, кроме прекращения продвижения автора и его книги. Это не бизнес-подход, а нормальная человеческая позиция.
– Чем обусловлено такое меценатство с вашей стороны?
– Тем, что мы зарабатываем не на коллегах-литераторах и не все затраты несём сами, частично помогают друзья. А ещё тем, что сами бы мы не стали издавать свои книги за собственные деньги, потому что мы хорошие поэты. Так зачем нам в издательстве поэты «поплоше»? Кроме того, это связано с тем, что основная боль поэта – это вакуум, в котором он оказывается после того, как стихотворение получилось, потому что между ним и читателем (не коллегой по перу, а любителем изящной словесности) зияющая пропасть. Вот этот вакуум мы и наполняем живым общением поэта и слушателя, потому что когда-то другие большие поэты делали это для нас.
– Ваши семинаристы нередко хвастают публикациями в «толстяках». С необычайно стремительным развитием сетевой словесности не изжили ли себя толстые литературные журналы?
– Мы пережили исчезновение (из актуального поля) «аськи», исход из «Фейсбука» (запрещён в РФ. – Ред.), гибель массы профессиональных порталов, атаки на сервера. И всё это приводило к потерям данных. Кроме этого, любые произведения из Сети можно легко убрать, так что бумага по-прежнему самый надёжный носитель. И это первая причина, по которой, я считаю, будущее по-прежнему за «толстяками».
Вторая – сейчас время дилетантов, никого не смущает, что, окончив курс провинциального вуза или семестр Литинститута, человек уже главный редактор микроскопического частного издательства или даже чего-то более солидного. В большинстве сетевых изданий работают «самопровозглашённые» специалисты. А это значит, что ни о каком вменяемом отборе и работе с текстами говорить не приходится. А журналы, при всей сложности существования и выживания, в большинстве сохранили настрой на профессионализм.
Третья причина – журналы удобнее хранить, и при серьёзной литературной работе, которой мы занимаемся, их удобнее использовать. Бесспорно, государство должно поддерживать существование «толстяков». Это вопрос образования, культуры и когнитивного суверенитета общества. Частным лицам никто не запрещает создавать и содержать журналы, хотя это очень дорогостоящее занятие. Лучший, на мой взгляд, поэтический журнал страны – «Арион» – четверть века жил исключительно на частные деньги.
– Вы регулярно проводите литературный конкурс на соискание премии издательства «СТиХИ»…
– Наша конкурсная программа проводится с 2020 года и включает целый пул состязаний. Это и видеопоэзия, и конкурс одного лирического стихотворения «Моё солнцестояние», и проводимый Еленой Фроловой «От Масленицы до Пасхи», и Кубок издательства «СТиХИ», и Кубок в кубке, и многие другие.
Начинали мы с небольшого количества конкурсантов – 300-400 человек. В последнем кубке приняли участие больше трёх тысяч соискателей. Жюри должно быть максимально беспристрастным, поэтому первоначальный отбор у нас проводят не литераторы, а профессиональные читатели: библиотекари, учителя литературы, лингвисты и так далее. А дальше в три этапа судят лучшие поэты современности, например, Алексей Алёхин, Юрий Казарин, Алексей Пурин, Виктор Куллэ (всего двадцать человек).
Каждый этап судит новый состав жюри, поэтому угадать, кто победит, невозможно. Для нас самих это всегда приятный сюрприз. За все годы побеждали очень сильные и самобытные поэты. И всегда для нас результаты были неожиданными.
блицопрос
– С чего начинается ваш день?
– С чашки кофе, которую приносит муж, и кота, которого я глажу. А если о серьёзном (хотя серьёзнее кофе, кота и мужа нет ничего), то с новостей, рабочих и мировых.
– Опишите себя тремя словами.
– Поэт, издатель, гражданин.
– На какие недостатки можете закрыть глаза?
– Я делю весь мир на тех, кого люблю, кого не люблю и кто мне безразличен. Любимым прощу всё. С теми, кого не люблю, просто не общаюсь, так что их недостатки проходят мимо меня. А те, кто мне безразличен, могут быть любыми. В общем, я прощаю людям всё, мы все несовершенны.
– Чего не терпите в людях?
– Подлости, лжи, предательства, глупости.
– Будь у вас свободное время, какой ещё деятельностью хотели бы заниматься?
– Читала бы больше книг, чаще ходила бы в театры и музеи.
– Где вы любите отдыхать?
– На море, но в тишине.
– Если бы всю жизнь могли есть одно блюдо, каким бы оно было?
– Говяжий несолёный суп с овощами.
– Спорт – это ваш стиль жизни?
– Спорт нет, а вот физкультура необходима любому человеку, который мечтает долго жить, находясь в ясном уме и относительном здоровье.
– Если бы выиграли в лотерею миллион, на что бы потратили?
– Открыла бы ветклинику с кошачьим приютом.
Беседовал Алексей ВАКУЛЕНКО
